Воспоминания дочери Нины Замышкиной (Кушаковой)

 Своего отца я всегда вспоминаю с чувством гордости и с болью в душе. С гордостью потому, что он был одним из талантливейших, добрых, честных, трудолюбивых людей на исменецкой земле, а самое главное – любящим нас, своих детей, отцом.
С болью в душе потому, что он, инвалид войны, без одной ноги, на протезе, прожил свою короткую жизнь так бурно среди учащихся и жителей деревни…
Каждую из вышеуказанных черт можно рассказывать бесконечно долго, но я постараюсь описать хотя бы одну маленькую частицу из них.
Отец нам никогда не врал и нас учил не врать. Помню, как однажды он меня и младшую сестрёнку Зою взял в Звенигово. А мы очень любили с ним ездить, т.к. он нам ни в чём не отказывал, что просили в пределах разумного, то и покупал. Нам, конечно, что надо – сладости, мороженое. Мы поехали за покупками. В магазине Зоя нашла деньги, т.е. подобрала выпавшие из кармана деньги у одной девочки и говорит папе: «Папа, я нашла деньги, вот эта девочка выронила». Папа промолчал и только посмотрел на Зою. Зоя сразу поняла, что нехорошо поступила и отдала девочке деньги. А папа, потом говорит: «Молодец, Зоя, что сама сообразила, чужого никогда нельзя брать». Нам одного папиного взгляда было достаточно, чтобы понять его.

Другой пример. Мы когда отпрашивались у отца, чтобы сходить в кино, он всегда спрашивал у нас: «А вы уроки сделали? Если да – то идите». И никогда нас не проверял, знал, что мы не врём. «Возьмите деньги, они там лежат», - говорит. Папа с мамой от нас никогда не прятали деньги, они во всём нам доверяли, и мы их не подводили.
Играем на улице, а после игр, иногда, бывало, чего-нибудь принесём домой, а папа опять: «Вы вот сейчас принесли домой эту игрушку, а тот мальчик или девочка, которые оставили, прибегут за ней и не найдут её. Это вы не нашли, а подобрали, нельзя так, несите обратно и положите туда, откуда взяли».
Много времени утекло с тех пор, я и сама потом своих детей так же учила, учу этому и своих внуков.

Отец нас многому учил с детских лет. Вот, например, помню сезон уборки картофеля. После выкопки надо убирать ботву, мы её никогда не сжигали. При выдёргивании сразу же корнями в одну сторону складывали для высыхания. В то время ботва была длинная, до двух метров и толстая. А потом острой лопатой измельчали, зеленоватую ботву папа сам топором измельчал. Всё это оставляли в огороде. Правда, тогда нам не очень-то нравилась эта работа, но папа говорил, что от этого почва станет рыхлой. Этот опыт я применяю до сих пор у себя в огороде.
Соберем мы груздей, принесём много, а солить папа никому не доверял, всегда солил сам. Я, говорит, по лесу много ходить не могу, а солить-то для меня удовольствие. Мы наблюдали за ним, как он аккуратно один за другим гриб укладывает рядами в бочку, потом смородиновые и вишневые листья, нарванные нами, пряности и снова грибы.


"...Соберем мы груздей, принесём много, а солить папа никому не доверял, всегда солил сам.
Я, говорит, по лесу много ходить не могу, а солить-то для меня удовольствие..."

В детстве мы очень часто играли в школу. Я, как старшая из сестёр, всегда была учительницей, а Лида и Зоя были моими ученицами. И помню до сих пор, как отец наблюдал за моей учительской работой, а потом сказал: «Нина, из тебя может выйти хороший учитель». О нашей игре в школу он написал рассказ:



Мы очень жалели отца. Помню, как мы, маленькие я, Лида и Зоя, дули ему в окровавленную ногу после того, как он приходил с работы, снимал протез и начинал разглаживать ноги. Мы как только могли старались обезболивать ему больную ногу, нам казалось, что от того, что мы дуем, у него боль пройдет. От жалости младшая сестрёнка Зоя часто плакала.

Наш отец был знаком со многими марийскими писателями: Кимом Васиным, Семёном Вишневским, Янышем Ялкайном, Никандром Лекайном, Василием Рожкиным, Мироном Большаковым-Чойном, Миклаем Казаковым и др. Они вместе работали в 50-х годах в Союзе писателей. Позже они часто переписывались, делились своими воспоминаниями. С папиных слов помню, что некоторые из них бывали у нас в деревне в гостях. Один раз папа взял меня с собой в Йошкар-Олу, в гости к Мирону Большакову. Тогда я первый раз в жизни увидела благоустроенную квартиру. Для меня, деревенской девчонки, было дико увидеть теплый туалет и прямо в квартире. Я была в восторге.


Мирон Чойн-Большаков, С.М. Кушаков, В. Чалай, Н. Казаков, А. Бик.
г. Йошкар-Ола, в саду им. Ленина, 1950 г.


Никандр Лекайн. 1953 г.


Письмо Н. Лекайна. 1953 г.


Письма друзей

Отец нас учил быть грамотными. Он говорил, что для этого надо много читать. И мы читали, читали много и нам это интересно было, потом прочитанное пересказывали друг другу. Прочитаем какую-нибудь книгу, а он потом нас спрашивал, о чём в книге пишется. Не поймём какое-нибудь слово, подойдём к нему, он нам разъяснит и вдобавок скажет: «А теперь возьмите словарь, найдите это слово (у нас был, есть до сих пор толковый словарь из нескольких томов от буквы «а» до «я») и прочитайте, тогда у вас надолго останется в памяти».


Я, Зоя, мама, Лида. «…И мы читали, читали много и нам это интересно было,
потом прочитанное пересказывали друг другу…

Отец каждый день приносил домой очень много стопок тетрадей учащихся для проверки. Тогда каждое задание проверялось. Правда сейчас, просматривая тетради своего внука, этого не вижу. «Уроки вы все сделали? – спрашивает. «Да!» - отвечаем мы. «Тогда садитесь за стол, берите простые карандаши и будем проверять тетради. Если найдете орфографические ошибки – на полях сделайте отметку палочкой, если пунктуационные – галочкой, стилистические ошибки отметьте волнистой линией, а потом оцените работу», - говорил. Я, Лида, Зоя сядем за стол и одну за другой проверяем работы учеников. Сначала мы проверяли, а после нас снова перепроверял папа, правильно ли мы находили ошибки и оценили работу. Чем больше проверяли, тем меньше пропускали или вообще не пропускали ошибки. «На ошибках других научитесь вы сами грамотно писать», - говорил.
Иногда и такое бывало, немного мы «хулиганили». Не хотелось кому-то ставить двойку, берем тихонько ручку и исправляли сами ошибки, как будто тот ученик сам их исправил. А когда через некоторое время папе говорили о своих проделках, он нас не ругал, а просто говорил: «То, что вы так поступили, нехорошо, ведь этот ученик так и будет думать, что он написал правильно».

Отец нам всегда говорил: «Дети мои, хоть чего бы вы ни писали, или письмо, или даже просто в черновике, всегда пишите грамотно, с соблюдением всех знаков препинания».
Наш отец старался прививать любовь к чтению не только у детей, но и у взрослых. В то время не во всех деревнях была библиотека. Так наш отец у нас дома, позже в клубе, когда его построили, организовал передвижную библиотеку. Книги привозил из Звениговской библиотеки и раздавал читателям, а их у него становилось больше с каждым новым привозом книг. Особенно заядлыми читателями у него были Лебедев Никонор Иванович, Геннадий Самошин, Николай Мартынов, Арсентий Кушаков, Иван Семенович Соловьев и др. Книги он возил по заявкам читателей. У нас у самих домашняя библиотека хорошая была, но наши книги ими уже были прочитаны. Если из прочитанного кто-то чего-нибудь недопонимал, папа доходчиво объяснял.





Часто он нам рассказывал про войну, про свой кавалерийский корпус, которым командовал генерал Белов. Помню, когда он рассказывал про своего коня, которого потом ранило, а тот, упав и прикрыв своими ногами спас его от смерти, я и мои сестренки плакали, так как нам очень жалко было коня, потому что этого коня ему пришлось расстрелять. Перед тем как пристрелить, он посмотрел коню в глаза и увидел, как из его глаз крупными каплями текли слёзы, но был такой приказ – раненых коней не оставлять живыми.


Записки раненого бойца.

Отец у нас очень много работал. Днём в школе, а вечерами и до поздней ночи – дома. Он всегда писал и печатал. Писал он стихи, рассказы, а их он брал из нашей детской жизни, как встретится интересный случай, так появится новый рассказ. Много рассказов у него про деревенскую жизнь, их жителей.


В школе он вёл литературный кружок. Учил детей сочинять стихи, рассказы, вместе с учащимися собирал предания, легенды, поговорки, которые потом обрабатывал дома уже ночами. Папой выпущены сборники «100 преданий», «Марийские народные частушки». Писал он басни, рассказы, многие из которых печатались в журнале «Ончыко», газете «Марий коммуна». Его статьи на разные темы постоянно печатались в районной и республиканской газетах.



В свободное от работы время (в выходные во время отпуска, после работы) он вёл большую агитационно-пропагандистскую работу среди жителей деревни. Сначала был пропагандистом, потом председателем общества «Знание».



Помню, как отец тщательно готовился к политинформации, постоянно читал свежие газеты, изучал дополнительную литературу. Он всегда носил с собой на каждое занятие политическую карту мира. Слушал постоянно последние известия по радио. Никогда тексты из газеты не читал, а своими словами так просто и доступно на фактах рассказывал сельчанам. Он составлял только план о чём он будет говорить.
Политинформации проходили у нас в клубе, строго по понедельникам и собиралось очень много народу, особенно мужчин, даже после занятий народ не торопился расходится сразу, а ждали когда отец опять что-нибудь интересное расскажет. Его любили слушать.

Отец всегда хотел, чтобы мы все получили образование. Я была студенткой 1 курса МПИ им. М.Горького. Помню, он приехал ко мне в город похлопотать для меня общежитие (в то время место в общежитии выделяли только малообеспеченным и сиротам). Стоим с ним около института и мимо нас в это время проходил его знакомый и спрашивает: «Что вы тут стоите?». А папа: «Вот приехал к дочери, она у меня учится в этом институте», - и с такой гордостью и довольной улыбкой показывает рукой в сторону института.
В институте позже, уже после смерти отца, я познакомилась с двумя преподавателями, с которыми был знаком мой отец. Это – профессор Денисов Александр Константинович и преподаватель по философии Филиппов Василий Филиппович. С Денисовым А.К. оказывается, вместе в Москве на съезде общества «Знание» были и рядом сидели, а Филиппов В.Ф. – фронтовой друг. Оба они меня узнали сами по фамилии. «Вы, случайно, не дочь того самого Кушакова?», - и стали рассказывать много хорошего о моём отце. Мне так было приятно, ведь рассказывали они перед моими друзьями-студентами! Я гордилась папой!


«…С Денисовым А.К. оказывается, вместе в Москве на съезде общества «Знание» были и рядом сидели…»

Отец у нас еще хорошо владел музыкальными инструментами. Он умел играть на мандолине, скрипке, гармошке, губной гармошке, знал чувашский, украинский языки.
Бывало, выпьет и немного расслабится, берёт в руки что-нибудь из этих инструментов и начинает петь и играть. К нам частенько из соседней деревни Мари-Луговая приходил Охотин Логин Федорович с дочерью Лизой, такой же, как отец, фронтовик без одной ноги. Он очень хорошо играл на баяне и гармошке, так они вдвоём создавали маленький оркестр: папа на мандолине, он – на гармошке, а Лиза очень хорошо пела и плясала.
Я слышала и видела как отец играл на музыкальных инструментах, но никогда до этого не видела, чтобы он плясал! Это было 15 декабря 1968 года. В этот день мы отмечали папин 50-летний юбилей. Все его сотрудники школы пришли поздравлять его, подарили ему мягкий диван. Было очень весело, интересно, а учителя умеют веселиться.
Отец тоже сам играл на гармошке и пел под неё. Потом дядя Саша Юпуртышкин - наш сосед, был сильный гармонист, взял в руки гармонь и начал играть, и вдруг… о чудо! Отец вышел в середину и на протезной ноге с подпрыгиванием так лихо выбивал дробь. У стоящих вокруг него учителей от увиденного и удивления на глазах навернулись слезы, конечно, на эту сцену без них нельзя было смотреть. Рассказывали, что он до войны очень красиво умел плясать. А потом, когда уже все разошлись, папа снял протез и долго разглаживал свою окровавленную ногу. Почему я так часто повторяю это слово «окровавленную», да потому, что в то время протезы были очень тяжёлые, неудобные, до мозолей натирали ногу, которые потом лопались.

Нина Степановна Замышкина (Кушакова)
г. Звенигово 3 февраля 2011 года