"Я верю"

Как-то зашёл ко мне (21 июля, хотя число не имеет значения в том, о чём буду вести рассказ) старый друг М.С.Сатеран (Максим Петрович Веденькин). Сын предупредил меня об этом, увидав его в окно:
- Папа, к нам идёт Сатеран.
- "И зачем ему понадобилось идти ко мне? Он же - заядлый пьяница, я не хочу иметь с ним никакого дела? - подумал я. Но тут же изменил свою первоначальную мысль: - Пусть идёт. А вдруг ему понадобился я - в его беде. Чем чёрт не шутит! Я же должен помочь ему, если это стоящее дело".
Зашёл, поздоровался. Покачивался, но не заметил, что он пьян. Я подумал, что это дают знать его раненые ноги. Пригласил сесть поближе к себе. Сел.
Вид его был жалкий. Ну, представляете, когда пчелы выгоняют из ульев к осени своих лишних трутней на вымирание за ненадобностью - точно таким показался он мне в то время. Я ждал: вот-вот он у меня попросит "за недостатком" денег копеек 15-20.
Говорили же о нём на совещании рабселькоров, что он кусочник (он был в свое время корреспондентом).
Но не просил. "Пронесло, - думаю, - не за тем, значит, явился, а с каким-нибудь добрым намерением". Вспомнил я о том, как этой же весной в учительской Исменецкой средней школы, куда он пришёл и когда, кроме меня там никого не было, я ему читал мораль. Я просил его о том, чтобы он перестал всё же пить. А он явился тогда в пьяном виде. Я говорил ему тогда, что он теряет авторитет, ходит он в школу и собирает материал с третьих рук - неверные, ошибочные. Говорил, что этим он подрывает и авторитет газеты, и многое другое. И поругал его, и тут же просил убедительно понять меня как друга, так как я ему желаю добра.
Вспомнил всё это и подумал: он явился "с покаянием": - "Прости, Степан Михайлович, я твоё наставление тогда не выполнил, продолжал пить, а вот теперь как быть, помоги".
Подумал так, и пожалел его. Он сидел передо мной тихо, как тот трутень и вызывал своим одним только видом сострадание.
- Максим Петрович, - обратился к нему, - почему ты не остановился недавно у меня, когда проходил мимо? Я же сидел у ворот, и просил, чтобы ты остановился и присел. Хотел поговорить, побеседовать. Откуда ты тогда шел? Из Йошкар-Олы?
- Я тогда очень устал, - ответил он мне уклончиво, Но я знал, что "не то". Он явно тогда был недоволен мной, когда услышал, наверное, о моём выступлении по поводу его, а могли еще кое-что сказать и в Йошкар-Оле, когда я сказал, что действительно не стоило бы печатать его статьи в газете.
- Нo мог же ты отдохнуть. Я тогда очень хотел с тобой побеседовать по душам. А ты продолжаешь пить? - задал ему вдруг прямой вопрос.
- Нет, но у меня голова болит.
- Болит, потому то пьешь. Сознайся.
Я с ним не церемонился. Он в таком виде не стоил этого.
- Слушай, Максим Петрович, хочешь, я продолжу тот разговор - помнишь - весной, в учительской? Ну вот, хорошо, что помнишь.
- Очень хорошие советы ты тогда мне давал, - говорит он.
- Ну вот, и сегодня хочу продолжить тот же разговор. Согласен? - кивает головой: согласен.
И начал ему рассказывать издалека, ту мысль, какая у меня возникла и хотел развить её в разговоре с братом Андреем. Но он тогда меня не дослушал, а перебил, не намереваясь слушать.
Не слушал, так как претило ему. Но мысль сама по себе очень понравилась мне, и мне хотелось её кому-то непременно высказать. Нашелся случай. "А ну, попробую развить эту мысль Сатерану. Поможет?" - тешил себе надежду. Ведь человеку хочется, что он делает добро людям!
Я посмотрел на Сатерана - он, казалось, весь был во внимании!
- Рассказывай, - просит он спокойно и упрашивающее. Я тогда не знал: то ли ему очень хотелось меня послушать, то ли очень хотелось показать мне вид, что он слушает, а затем идти в наступление и добиваться своей цели, с чем и зачем пришел, а именно, чтобы выклянчить у меня чего-нибудь? Я этого пока не знал.
И стал рассказывать, истинно веря, что он меня будет слушать с пользой для себя. Ведь он же знал, о чём будет идти речь, ни о чём другом не могла идти речь, как о его пьянке. Но его вид, повторяю, показывал, что он готов терпеливо переносить все мои наставления, что мне и нужно было.
- Ты знаешь, Максим Петрович, что я хочу верить, и даже верю, что ты можешь преодолеть и победить первую ступень в выпивке. Да, первую ступень, - повторил я ему, видя, как он посмотрел на меня вопросительно. - А всего я расскажу тебе о трёх ступенях.
Долго я отрабатывал эту мысль, и вот теперь передо мной слушатель, кому она будет нужна. Я развивал:
- Первая ступень - самая легкая. Её может победить и переступить почти каждый пьющий. Это - желание выпить. Знаешь, Максим, в чём оно заключается? Слушай. Вот ты встаешь утром и, подумав, решаешь: сегодня, хватит, пить не буду. Проходит день, приходит второй: "Вчера было хорошо, а сегодня будет лучше: пить и сегодня не буду!" Так день за днём ты не будешь выпивать: сам рад, сам себя мысленно хвалишь, что не выпиваешь. И говоришь даже людям: я могу бросить пить, я уже который день не пью. Так легко могу не пить и в дальнейшем. Так что я - не алкоголик!"
(Такой разговор я слышал, поэтому я говорю). Этому - именно этому - я верю, в этом заключается первая ступень: победить себя в том, чтобы не вызывать желание самоинициативно идти и выпить. Тебе не хочется пить, ты не ищешь, тебя самостоятельно не тянет идти на выпивку, тебе надоело. Ведь было же раньше что? Встал, подумал, что болит голова - надо поправить! И пошёл. А теперь этого ты не делаешь. Ты переступил первую ступень, шагни на следующую! Эту ступень преодолевают многие: могут воздерживаться, я этому верю. Вот в том-то и дело, что не могут перешагнуть на вторую ступень, - заключаю я. - Она гораздо труднее.
- Слушаю, рассказывай, - просит передо мной сидящий.
- Вторая ступень заключается вот в чём. - И рассказываю. - Вот ты сидишь у окна или где - не имеет значения, и думаешь: как хорошо, что не выпивал эти дни. "Могу же я тоже воздерживаться от выпивки? И жена не будет ругать, и дети порадуются". Откуда ни возьмись, является знакомый или даже незнакомый приносит вино: "Дай, пожалуйста, стакан?" - Дашь. Он нальёт себе, нальет тебе. "Выпей и ты". - "Нет, я не буду". - "То есть, как это не будешь? Я один буду пить? За дружбу!"- И выпьешь. - "Нe терять же дружбу из-за отказа от полстакана водки! Не это же, бывало, выпивал. Выпью и это и пройдет. Даровой же, и никто ничто не попросит. А дальше-то не буду все равно пить!"
Нет, шалишь, ты тут уже не только не переступил на вторую ступень, а с первой же ступени, завоеванной тобою, ты спустился ниже - на подножку. Ты не мог перебороть себя, выдержать натиск, просьбу "друга". Попросил - выпил. А надо было выдержать этот натиск: проси не проси, а я не буду пить! Это была бы твоя вторая победа над собой, твоей второй ступенью к лучшему на пути отказа от зеленого змия. Теперь начинай сначала!
Какая психология пьяницы, ты же знаешь? Сидит у окна и мысленно составляет план. (Сейчас, когда я не пью, тоже составляю план: как бы где заработать, составить семейное благополучие, и т.п.) А сидит пьяница и составляет мысленный план: вот выйду сейчас на улицу и найду на похмелье. Зайду сначала к Лизе, у неё должен быть самогон, только недавно варила. Но она сама сильно выпивает. Если не окажется у неё, пойду к А..., потом - к C..., оттуда - к... Всё равно найду!" И вот в голове созрел план? К кому можно зайти, к кому – безнадежно. И пошел шататься по деревне забулдыга: зайдет к одному, к другому - осуществляет строго свой план". Вернулся, если смог, и верно уже пьян, нализался! План осуществлен!
- Но ведь, подумай, Максим, люди, видевшие тебя в окно или проходящие мимо тебя на улице - не хвалят тебя. Они все смотрят па тебя с осуждением: - "Вот идет Сатеран. И когда он успел нализаться!" Или зайдешь в магазин, выпивший. Ты говоришь всякие вещи. Люди будто бы поддерживают тебя (это, к сожалению, пока часто бывает!), а ты, глядя на них, думаешь, чуть ли не герой дня среди них. Но ведь они же плюются после тебя тут же, как только покидаешь магазин! Посмотрел бы пьяница тогда на себя со стороны!
- Правильно, ты прав! - соглашается мой пациент.
- Но ты этого можешь легко побороть, - повторяюсь ему, - Это даётся гораздо легче. Ты подумай о второй - о следующей ступени, хотя на пути встретится еще более трудная - третья ступень! Об этой ступени мало кто знает из пьющих. Ни за что не угадаешь и ты, если не скажу.
- Смерть, - говорит мой собеседник мрачно.
- Почему - смерть? Это - не на пути к лучшему, а она - преддверие к первой ступени. Ниже этой ступени - этого предверия – нет: оттуда нет возврата, нет там уже никаких ступеней. Я хочу говорить о лучших ступенях, что обеспечивают пьянице исцеление и выход его в люди.
- Ты знаешь что, Степан? Дай лучше - я тебе сознательно говорю - не обессудь, если я попрошу: накорми меня луком и хлебом, я голоден.
- Началось, - подумал про себя. Но вслух сказал: - Пожалуйста! Валерий, занеси с огорода свежий лук и принеси хлеб с солью. Давно бы так сказал, - обращаюсь к бывшему другу. "Вот попросит он чего-нибудь или нет? Как он, если осмелеет?"
Сел за стол, попросил и воды - запивать. (Был бы кто другой - накормил бы как следует, но к праздношатающим - прёт отвращение!) Он ест, а я продолжаю.
- Я слушаю, - говорит он, видя, что я обратил на это внимание: будет ли он меня слушать дальше?
- Третья ступень - это самая трудная, - повторяю я. - Достичь эту ступень - значит победить себя: ты победил, переборол себя, можешь считать себя непьющим.
И рассказал ему о том, как трудно подняться на эту вершину на пути к цели.
Добился - не выпиваешь - хорошо! Нo сколько оскорблений, унижений, намёков, прямых и косвенных выпадов против тебя будут, когда ты перестанешь пить или же добиваешься этого! Нападают твои "друзья" и враги, соседи, знакомые!
- А, хочешь разбогатеть? Видали таких! Богатым будешь! Растолстеешь... Друзей теряешь? - и прочее, прочее!
Я плевал на таких друзей! И верно: когда я перестал пить - многие бывшие мои "друзья" отошли. И лучше! Они дружили не со мной, - делаю я вывод, - а дружили с моей водкой, её и любили, а не меня. Я пил, а им перепадало, они это уважали. А что касается меня - эти "друзья" не хотели знать. Говорят, друзья познаются в беде. Но истинные друзья познаются и здесь. Истинные друзья остаются, приобретаются новые. Но новых, к сожалению, пока мало: ведь много же пьющих, нежели трезвеников. Но нужды нет в друзьях-пьяницах.

С.М. Кушаков