"Мать"

Вспомнилось мне и теперь, лежа тяжело-раненным в госпитале города Губахи, как однажды ещё в городе Николаеве Западной Украины я написал на попавшейся под руку дощечке слова: - «Да здравствует Родина! – Крикну я сразу вспомню твоё дорогое лицо! И низенький домик, стоит что у вязи»… и еще не помню теперь, какое-то «крыльцо». Стихи эти были вычитаны мною ещё в гражданке, дома. А лежал я тогда с рацией РКР в тени под кустом, как сейчас помню.
Да, вспомнил ещё тогда, помню твое дорогое лицо! Помню мой дом, помню родную мать, которая ждёт - не дождётся с печалью на глазах! А она так была ласкова, привязана ко мне, что я не мог не любить её и не вспоминать при любых обстоятельствах. И я так любил её, что сейчас мне кажется, что тогда, будучи ещё дома, я мало любил её! А она стареет! Кто знает, дождётся ли теперь она меня? Мне так хочется увидеть её, посмотреть с сыновьей нежностью и лаской на неё, что слёзы навертываются и пеленают глаза. «Застану ли я её в живых?» Эта тяжёлая мысль буравит меня и тревожит. Ее слёзы прощания при проводах и сейчас перед моими глазами. Как не помнить её!
Вспоминая всё это, мне становится грустно и тяжело, хватает тяжелым комком за душу и горло. И если я пишу письма родным, я пишу непременно на родном языке, чтобы она, неграмотная мать, могла понять меня сама без пересказа! Стараюсь исключительно для неё писать простым разговорным языком то, что ей дорого, нужно и хочется знать. И мне кажется после этого, что она слышит меня, мои слова при чтении вслух отцом, она чувствует меня рядом с собой… Но нет его! Кончилось чтение, а он где-то далеко, далеко! Она роняет слёзы и просит отца ещё и ещё раз снова читать дорогие ей вести с фронта, а затем из госпиталя… Что с сыном? Выдержит ли тяжёлое ранение, выживет? Тревожит в душе. Отец на время прекращает чтение, затем, сам едва сдерживая по мужски слёзы, продолжает чтение…
Я это чувствую, чувствую и представляю, будто вижу перед глазами, что это именно так. Она у нас, милая мать, до конца дорогая, именно такая: не разрыдается, как слабонервный ребенок, а тихо всхлипнет и вытрет непрошенные слёзы. Так она провожала меня, когда уходил в Армию, так и представляется мне сейчас её поведение. И она любит, любит своих сыновей, отправленных на фронт, выпестованных ею! Она стара. Они бы ей сейчас помогли, этой старой многострадальной матери, четверо её сыновей, служащих в Армии, воюющих на фронте, проливающих кровь где-то далеко, далеко! Они терпят холод, а может, и голод во имя всего, и всему этому виной – трижды распроклятая война !

С.М. Кушаков
30 декабря 1942 года