"Встреча с Беловым"

Встретились мы с ним на стоянке. Это было еще на Украине. Стоим мы так, собравшись вместе с бойцами, и балаболим обо всем. Как будто нехотя, капают мелкие-мелкие капельки дождя! И мы жмёмся под крыши колхозного амбара. Вдруг появляется человек в военном, роста среднего, а, может, и выше среднего, как сейчас мне кажется, с худощавым продолговатым лицом и накинутым на плечи плащом. Фуражка на нём – пехотинская (общевойсковая).
Мы насторожились. Раз форма другая - значит не из кавалеристов. Но он подходит к нам и спрашивает:
- Какой вы части?
Не отвечаем. Не положено!
- Здесь 160-й стоит, да? - спрашивает военный с улыбкой.
Нас заинтересовало его излишнее любопытство: - «Кто он такой есть?!». Смотрим на его петлицы - они скрыты наброшенным на плечи плащом.
- А зачем Вам надо? - один спохватился из нас и строго спросил его. - Не знаем, какой тут стоит! - добавил другой.
- Ну, а самих, чай, знаете, какой части? - засмеялся пришедший.
- Не положено, товарищ военный! - сказали почти все разом.
- Так, так, ребята, правильно! Так знайте, - сказал он тут же решительно, - я - ваш командир корпуса, Белов. Слыхали? - и опять приветливее улыбнулся. Тут он нечаянно или уж с умыслом раздвинул немного плечи и из-под ворот плаща засияли по две золотых звездочки на петлицах.
Сказал несколько слов о предстоящем маршруте, объяснил вкратце задачу, что от нас требуется, и пожелал успехов.
- Маршрут - 45 километров. Идем на Ромны. Слышали такой город? Вот. По неполным данным нам известно, что там находится одна немецкая мотомехпехотная дивизия. Нам же придаются танки, самолеты. Важная задача стоит взять два моста через реку и ворваться в город! Для этого нужна смелость, отвага и мужество, упорство в бою! Наступать решительно! Задача наша будет выполнена наверняка! Итак, будьте готовы! Через несколько часов - в путь!
После его ухода долго мы говорили о его простоте в обращении. И до чего смешно было не узнать своего генерал-майора, командира своего кавкорпуса! А все таки познакомились с ним лицо в лицо, и уж если после этого проезжал, бывало, мимо колонны, то из уст в уста передавалось по колонне маршрутом: - Белов едет, наш генерал-майор! - И все взоры обращались к нему.
Нельзя сказать, чтобы мы ни разу не встречались с ним. Однажды он выступал перед нашим полком еще будучи на границе Бессарабии. Тогда немцы, опьянённые жаждами грабительства, рвались с неистовой яростью вперед. Но наш корпус наглухо запер все ходы от границы вглубь территории, и где прорыв, туда быстро перебрасывали нашу кавалерию. Наш Белов стал поперек горла немецким псам. Тогда немцы закидали нас листовками, призывающими выдать им Белова, за голову которого обещалось 10 тысяч немецких марок, а за каждого беловца - 100 немецких марок!
- Выдадите, беловцы, свои головы за сто немецких марок, а мою - за Десять тысяч? Ведь это - не малая сумма денег? – спрашивал он нас, потрясая над головой на коне листовками.
- Умрем, не выдадим! - дружно отвечал громом полк.
- Смотрите, думайте. Не упустите случая ! - иронизировал он. - Листовки можете взять и читать, я не запрещаю! - сказал он, закрывая летучее полковое собрание. Правда, в одно время до этого, в первые дни были случаи запрета подбирать немецкие листовки и читать их. Но после этого, как ни странно, и не подбирали их и не читали: действие от сказанного Беловым об их незапрете оказало обратнопротивоположное! Мы смеялись лишь над грошевыми бахвальскими листовками и не обращали на них внимания.

                                                               * * *

Вторично я видел его лицом к лицу, уже будучи раненым. Ехали мы на санитарной машине и слышу знакомый голос:
- Гвардейцы едут, да? - и посмотрел в кузов, набитый ранеными.
- Гвардейцы! - застонали мы.
- Давай, давай, езжайте! Поправляйтесь! - Затем тут же весело добавил: - Выздоравливайте, ребята, и снова - к нам! Будем биться вместе! А пока за ваши страдания мы им отомстим!
В это время он уже командовал Армией /?/, имел звание генерал-лейтенанта. И с виду он был суровее, еще возмужалее и здоровее, чем при отступлении, и лишь рыжие волосы да его приветливый голос не изменяли его.

С.М. Кушаков
14 октября 1942 года